Церковная реформа патриарха Никона при царе Алексее Михайловиче разделила русскую церковь на старообрядчество разных толков и православие. Раскол произошел в годы закрепощения крестьянства, и потому движущей массой раскола стали крестьяне и посадские люди, которые по существу боролись против Соборного Уложения 1649 года, отстаивая свою личную свободу. Раскольнической ориентации придерживалась часть боярства, недовольная административными реформами царя. В мае 1682 года, по кончине царя Федора Алексеевича, старшего брата будущего императора, произошел государственный переворот; отстранив боярский род Нарышкиных, чьим ставленником был малолетний Петр Алексеевич, и к власти пришла Софья Алексеевна, по матери Милославская.
Софья взошла на трон на стрелецких бердышах и пищалях, — ее последовательницы XVIII века восходили туда же на штыках гвардейцев. Стрелецкое войско не отличалось дисциплиной, в нем сильны были агитаторы-расколоучителя.
После неудачной попытки князя Ивана Андреевича Хованского, главы стрелецкого приказа, поднять стрелецкий бунт («Хованщина») начались массовые репрессии против раскольников. Князь Хованский, — по московской кличке «Таратуй», «пустомеля», — сам придерживался старой веры. Хованские, как Рюриковичи корнями, вполне могли сместить неокрепшую династию Романовых. Царевной Софьей Иван Андреевич Хованский был казнен.
Правительство развернуло массовые репрессии против раскольников. Расстригу-протопопа Аввакума Петрова сожгли в срубе «за великия на царский дом хулы» только по повелению правительницы Софьи Алексеевны. Алексей Михайлович и Федор Алексеевич протопопа Аввакума в ссылки ссылали, в земляной тюрьме держали, но смертию не казнили.
Не в силах бороться с государственным аппаратом, раскольники сжигали себя тысячами. Отметим, что большинство самосожжений приходится на годы правления царевны Софьи Алексеевны (1682 — 1689 гг.), а также, по инерции, на первые годы правления молодого Петра I.
Происходили они и в Карелии.
«Гари пошли после подавления Соловецкого восстания. Палеостровские гари в 1687 и 1688 годах по 2000 и 2700 человек зараз… Пудожские гари в 1689 и 1693, Олонецкие в 1688 и 1689 годах… Общее число раскольнических самосожжений в конце XVII века достигло довольно крупной цифры в 20 000 человек».
Цифра скорей всего завышенная, но она отражает уровень противостояния между никонианами и старообрядцами в конце XVII века.
Придя к власти в 1689 году, Петр I резко ограничил преследование раскольников, чем, конечно, смягчил социальную напряженность в Олонецком крае. Прагматик Петр наложил на раскольников двойной подушный оклад и продавал медные бляхи «Налог на бороду снят».
В 1694 году старец Корнилий, Данила Викулов, Семен и Андрей Денисовы создали Выгорецкое старообрядческое общежительство, с мужским и женским монастырями.
«Число раскольников в Выговской обители братьев Денисовых в 1729 году составило 12488 человек».
Население губернского города Петрозаводска только через 200 лет, к 1914 году превысило численность в 12000 человек.
Таким образом, в слабозаселенном Олонецком крае, где в годы предшествовавшего правлению царевны Софьи погибло от самосожжений 20000 староверов, образовалось два культурных центра. Вполне логичен вывод: крестьянский мир Обонежья (и Кижского погоста) более тяготел к «выговским насельникам», где крестьяне получали «духовное утешение», чем к петровским заводам, где крестьяне отрабатывали «уряженное».
У старообрядцев с Петром I сложились достаточно доверительные отношения. Доверительные, но полностью автономные. О чем свидетельствуют два «дела» начала XVIII века: «Дело Викула Саблина» и «Дело иеромонаха Неофита».
Викул Саблин, подьячий Новгородского архиерейского дома, в своем веке был предшественником Оси Бендера, сына лейтенанта Шмидта. Он подделал себе документы с ложной подписью светлейшего князя Александра Даниловича Меньшикова, который в то время руководил «Губернией Санкт-Петербургской и Ингермаландской». Обонежье по тогдашнему административному делению входило в состав этой губернии. Заявившись в Данилово, в старообрядческое общежительство братьев Денисовых, Викул Саблин потребовал от «еретиков» двойной подушный оклад. Старообрядцы под своим конвоем доставили неудачливого авантюриста в Петрозаводск, где он был арестован властями.
Иеромонах Неофит был послан в Обонежье «Святейшим Правительствующим Синодом» для проведения «публичного разглагольствования и обличения раскольнических лже-учителей». Неофит сочинил 106 вопросов, отправил их выговским насельникам. Дискуссия состоялась в Петрозаводске. Впоследствии результаты разглагольствования широко распространялись самими старообрядцами в знаменитых «Поморских ответах»:
«На 6-й и 8-й вопросы Неофита о трехперстном сложении: православие оно или ересь, они (раскольники) отвечали: «судом облагати не дерзаем, а прияти не можем».
«Когда очередь дошла до 52-го вопроса о Государе и Святом Синоде и о всех православных христианах: в православной ли оне вере или ни? Выговцы отвечали: «Императорское-де Величество именуем благочестива и православна», а Святой Синод и всех православных христиан не возмогли назвати православными; сказали только: «мы-де не зазираем».
«После публичного разглагольствования и те из простого народа, кто до сих пор ходил к Неофиту и слушал его увещевания, стали, по его словам, «паче прилегать к расколоучителям и восхвалять их лживое вопросоответствование».
Крестьянский мир Обонежья, оставивший нам выдающиеся памятники народного деревянного зодчества Русского Севера, архаичный и в то же время демократичный, надолго сохранил в себе раскольническое мироощущение, мировоззрение многих русских людей XVI — XVIII веков.
Религия — одна из форм общественного сознания; религиозное сознание определяет «субэтнос» — по терминологии Л. Н. Гумилева. Крестьянский мир Обонежья (субэтнос) сам по себе был уникальным явлением в русской культуре рубежа XVI—XVIII вв. Учитывать религиозные уклоны той эпохи необходимо, ведь церкви строились верующими людьми.
Обонежье, как и весь Русский Север, получив заряд древнерусской культуры во времена Великого Новгорода, после присоединения Новгорода к Московскому государству в 1478 году Иваном III оказалось на далекой периферии, обособилось и сохраняло, аккумулировало в себе древние славянские культурные черты («китайщину»—по выражению одного из исследователей XIX века).
Не случайно былины времен Киевской Руси X—XII веков сохранились именно в Заонежье (Обонежье) до середины XIX века.
«Вообще, чтобы видеть насколько у нас еще силен дух раскола, достаточно указать на то, что в большинстве наших заонежских приходах и теперь, даже сами православные, посещающие Храм Божий и принимающие пастыря Церкви, крестятся только двуперстью и двуперстие считают единственно правильным перстосложением».
Так жаловался в «Олонецких епархиальных ведомостях» один священник через 200 лет после строительства Кижского погоста, в 1914 году.
В 1676 году, в мрачные январские дни, когда солнце в Приполярье почти не озаряет землю, стрельцы захватили Соловецкую твердыню, и сотни казненных монахов были выброшены на морской лед. Закончилось восьмилетнее противостояние армии и «сидельцев Соловецких», которые не признали церковную реформу патриарха Никона. «Старая вера» не погибла — она ушла в скиты. И это не всегда были только лесные кельи отшельников. На основе некоторых скитов возникли настоящие духовные оплоты, средоточия самобытной культуры. Их жизнь протекала обособленно от официальных центров России и известна нам недостаточно полно. А между тем в этой жизни немало загадочного…
Несколько лет назад на выставке герметической литературы в Москве и Петербурге можно было увидеть необычную книгу. Казалось, что она попала сюда по ошибке: написанная от руки церковнославянским шрифтом, с яркой старинной заставкой — она напоминала молитвенник. Книга вышла из мастерской Выговской поморской пустыни — северного оплота старообрядчества. Но в книге — не духовные стихи и не правила «старой веры»; это сокращенный пересказ учения Раймунда Луллия — знаменитого алхимика XIII—XIV веков! И составлено это изложение не каким–нибудь случайным, временным обитателем Выговской пустыни, а ее настоятелем Андреем Денисовым.
Как же объяснить интерес суровых традиционалистов послениконовской России к тайноучениям Запада? В поисках ответа обратимся, прежде всего, к наследию Раймунда Луллия.
Философ и тайновидец с острова Майорка не был авантюрным искателем легкой наживы путем «златоделия» (как нередко представляют алхимиков); его алхимия прежде всего духовна и представляет собой попытку создать (на платоновско–герметической основе) всеобъемлющую науку или искусство познания мира. В системе Луллия нет ничего, что было бы вне Бога; атрибуты Божества присущи (в различной степени) всему творению в целом. Особое значение Луллий придавал каббалистике, которая органично входила в его систему, и которую он понимал как «книгу живой природы», «мистическую геометрию» Божьего мира. Именно эти стороны учения Раймунда Луллия привлекли в XVII веке русских мыслителей, стремившихся очистить Христову веру от мирской суеты. В 1698—1699 годах писатель и переводчик Андрей Христофорович Белобоцкий изложил по–русски главный труд Луллия «Ars Magna», озаглавив его «Великая и предивная наука»; Раймунд Луллий там назван «преосвященным учителем», «великим философом и богословом».
В 1725 году настоятель Выговской пустыни Андрей Денисов подготовил сокращенное изложение работы Белобоцкого — «Малую книгу». Он особо выделил в духовной алхимии Луллия «великую науку каббалистичную». Она истолковывалась как «естество… всех вещей соборнейшее» — святое, соборное единство божественного творения, которое в своей сокровенной сути совершенно и может быть уподоблено атрибутам Бога.
Не правда ли, обращение старообрядцев к Раймунду Луллию теперь уже не кажется таким странным, как вначале? Петербургские архивисты В.П.Зубов и А.X.Горфункель установили, что «Великую науку» и «Малую книгу» в XVIII веке читали крестьяне–старообрядцы, фабричные люди и купцы в Москве, Петербурге, Воронеже, Курске, на Соловках… Но вряд ли везде это делалось открыто; старообрядцев уже не сжигали в срубах, но отношение к любой «ереси» было настороженное. А ведь в Выговской пустыни ее духовный глава без помех трудился над книгой западного тайновидца! Возможно, сама эта обитель чем–то отличалась от других и не удивительно, что из нее выходили такие книги?
Действительно, Выговская пустынь — далеко не рядовой старообрядческий скит. Выговское общежительство — духовный наследник Соловецкого монастыря. Немногие монахи, уцелевшие после разгрома 1676 года, скрылись в глухой тайге в верховьях реки Выг, что начинается в пологих горах у Онежского озера и несет свои воды к Белому морю. Они жили отшельниками — первые выговские пустынники Данил Викулич, Корнилий, Сергий, Пимен… Странствовал по лесам Поморья и пламенный защитник старой веры Игнатий Соловецкий (он окончил свой земной путь самосожжением). Игнатий вдохновил на подвиг веры будущего основателя Выговской пустыни — Андрея Денисова. Отец Андрея, Денис, убежденный ревнитель «древлего благочестия», происходил из рода князей Мышинских (Мышецких), хотя числился крестьянином прионежского села Повенец. Рядом с селом начинались выговские леса, куда, в конце концов, удалилось все Денисово семейство — вслед за юным Андреем, который уже подвизался в таежной «мати–пустыне» вместе со своим другом Иваном и старцем Данилом Викуличем. Общежительство на Выге было учреждено на несколько лет позже, в 1695 году: именно тогда начала налаживаться жизнь лесного монастыря. Но интересно, что в духовном стихе середины XVIII века «Рифмы воспоминательны о киновиарсе… Андрее Дионисиевиче» отмечено иное, мистическое начало обители. Когда ее еще не существовало в материальном воплощении, когда Андрей только пришел на Выг —
«тогда проявися, пустыня Выгска открыся»: как будто в этот час стало явным нечто сокрытое от века…
В XVIII веке, преодолевая трудности жизни в северных лесах и недоброжелательство властей, Выговская пустынь окрепла. И не просто окрепла — разрослась в целую старообрядческую страну Выгорецию, которая простиралась на десятки верст. Через леса и топи пролегли дороги к Онежскому озеру и Белому морю. А Данилово (названное в память о Даниле Викуличе) стало столицей Выгореции, настоящим монашеским городом (площадью в несколько квадратных верст) с двух – и трехэтажными добротными домами и часовнями. А те, кто желал вступить в брак, переселялись в скиты. В Выговской пустыни была собрана богатейшая библиотека, писались и переписывались сотни книг, здесь сложились своя иконописная школа (развивавшая традиции «северных писем» XV—XVII вв.) и школа художественного литья. Андрея Денисова заботило и обучение детей (в молодости он сам под чужой фамилией тайно учился в Киеве у Феофана Прокоповича). На Выгу с уважением относились и к западной культуре (как видим, даже к алхимии), полагая, что образованность совместима с чистотой веры. В школы Выгореции ехали учиться дети старообрядцев со всей России.
Старообрядцы поморского согласия («беспоповцы») стремились возродить в Выгореции чистоту первохристианских обычаев. Хотя у выговцев был настоятель–киновиарх («большак»), он подчинялся «собору» — собранию всех пустынников (не потому ли Андрей Денисов выделил у Раймунда Луллия идею «соборнейшего единства»?). Вместе с тем ценилась уникальность монашеского делания тех или иных пустынников. Так, Андрея Денисова называли «мудрости многоценное сокровище», а его брата Симеона — «сладковещательная ластовица и немолчные богословские уста».
Полтора века существовала Выгореция. В одном из сложенных здесь духовных стихов есть слова: «Да возможем в тишине Бога присно пети…» Не сбылась мольба пустынников. В 1857 году Выгореция разделила участь многих старообрядческих скитов Европейской России. Дома и часовни были разрушены, книги и иконы увозили телегами… Погибло и многое из того, что пытались спасти в лесах, у последних «скрытников». Сани, на которых старообрядцы тайно везли наиболее ценные книги, провалились под лед на Выгозере, и канула древняя мудрость в озерную пучину… Через полвека после разорения обители М.М.Пришвин увидел на Выгу лишь обветшавшие врата обители, покосившиеся поморские кресты на кладбище да полуразрушенные часовни в дальних скитах…
Однако легенды о «Выговском общежительстве» продолжают жить и поныне. Экспедиция 2009 года, организованная автором материала и основанная на многолетнем изучении архивных материалов, сохранившихся легенд и «деревенских поверий», обнаружила остатки старообрядческой деревни и кладбища, основанной в свое время бежавшими с Выга раскольниками. Она находилась в, и до сих пор еще глухом, окруженном болотами, месте того же района современной Карелии, где располагалась и сама «Выговская пустынь». Именно с этой деревней связаны некоторые предания о захороненных в ней наиболее ценных сокровищах, вывезенных с Выга и, часто ценой собственной жизни не предавших старообрядческих духовных идеалов «пустынников», спасенных и бережно схороненных в более безопасном месте. Собственно, обнаружение этой таинственной деревни и являлось основной целью нынешней экспедиции, поэтому серьезные исследования будут продолжены. А это значит, что мы, возможно, находимся на пути открытий новых страничек, связанных с духовным и историческим развитием нашей Республики, поэтому основные открытия, как всегда, впереди.
Алексей ПОПОВ (Петрозаводск)
Хоть и поздно, но все же выслал Вам карту